С.Соболев
Соприкасается два мира: мир реальный, описываемый позитивистами в рамках научного мировоззрения, и мир сказочных инфантильных фантазий. Мир плоский, как монета: на одной стороне правит бал реализм, на другой -- фэнтези. Если монетку поставить на ребро и щёлкнуть ногтём по краю, то она завертится на одном месте, а наблюдателю покажется шариком. Если же приглядеться, то орёл и решка сольются в единый причудливый узор, подобно птичке в клетке, нарисованной на разных сторонах старой картонки на веревочке из арсенала детских фокусников. В повествовании плоский мир раскручивается детективной линией -- случайными происшествиями, внезапными смертями, а выстрелы лишь подгоняют вращение, то и дело накладывая сказочные вымыслы на фактуру реальности, и уже самый заядлый материалист, Лоу Наткет, мастер по спецэффектам киностудии "Констриктор", больше надеется на выдуманных сказочных героев, чем на городскую полицию.
В провинциальном городке Спектр как раз и происходит смешение двух сторон существования -- сказочный мир прорывается в нашу вселенную: еноты поклоняются игрушкам, ежи плавают на лодочках, в гости прилетает принцесса Марса а под холмами веками дремлет Дракон, из капилляров которого самогонщик-аптекарь варварским методом добывает кровь для самопального псевдокитайского бальзама. От уколов дрелью под шкуру Дракон дёргается, и в городке происходят землетрясения. Неприглядная сторона эксплуатации сказок кроведобычей не ограничивается: некое Зло, проникшее с другой стороны реальности, попытается подмять под себя и этот мир.
Получилась вполне внятная, сочным языком написанная сказка, ориентированная на детей небольшого возраста. Один из персонажей сам сказал об этом мире: "подобный бред, со всеми нестыковками и тотальной антинаучностью, могло породить лишь воспаленное воображение" (с.188).
Настоящую научную фантастику писать некому, не для кого и, как считают многие -- не для чего.
Поэтому "сайнс фэнтези", стилистически выдержанная языком поздних романтиков в александро-гриновских ландшафтах, становится доступной и понятной литературой. Невозможно угадать, каковы шансы на попадание книги в шорт-лист премии "Национальный бестселлер"», но по легковесности (идеи) и легкочитаемости (текстовой) "Другой стороне" там самое место, ибо более сложные фантастические конструкции (даже из числа великолепных ранних рассказов самого Дм.Колодана) неподготовленной публикой восприниматься адекватно не могут.===========================================
Колодан и Шаинян, рассказы
Малина
Затмение
Кукуруза, пережаренная с мясом
Локатор
Рыбка
Над бездной вод
Покупатель камней
Там ещё не сошёл с ума по поводу спиритизма профессор Челленжер, там NAYтилус всё ещё убегает от семидесятиярдового кракена, а Лавкрафт не дорылся до "Некрономикона" в потайном ящичке отцовского письменного стола.
Рассказы "Малина", "Кукуруза, пережаренная с мясом", "Локатор" -- не без изящества исполненные сюжетно закольцованные зарисовки, разве что "Рыбка" выделяется из этого ряда едким наездом на общество, пародирующее советское, эпохи позднего застоя, государство.
Небольшая повесть "Затмение" напоминает набившие оскомину фокуснические эскапады циркачей. "Престиж" К.Приста, "Картер побеждает дьявола" Г.Голда и мн.экранизации интерес к теме инициировали немалый, но множественные повторы или случайно одновременно появившиеся зарисовки на ту же тему, но не несущие ровным счетом никакой иной нагрузки кроме как "показать цирк, арену с шапито" -- зачем оне?
"Над бездной вод" -- об одержимости исследователя, настолько одержимо ищущем предмет поиска, что он сам приходит к нему.
"Покупатель камней" -- самое серьёзное произведение, интонационно напоминающее ранние рассказы Балларда. Вообще это достаточно смелый аванс -- сравнить с Баллардом, но то, что я прочитал, имеет всё-таки сходство с раниим Баллардом (времен сбороника "Красные пески" например, да собственно идентичная и превалирующая тематика авторов -- "ожидаем конец света").
С научной, технической точки зрения концепции Колодана представляют собой примерно уровень знаний обывателя конца 19 века (или наши представления об уровне тех знаний в области натурфилософии). Может это обстоятельство как раз поможет его произведениям легче восприниматься вне круга фэндома.
Идейки просты, но повторяемость их в тех или иных вариациях заставляет заподозрить неладное. В одно рассказе низкими ритмичными звуками можно уничтожить кристаллическое ядро земли; в другом вызвать антиматерию из параллельного пространства -- и опять таки непреднамеренно уничтожить Землю. В "Собирателе камней" звуковые волны используются для вызова реликтового глубоководного чудовища из морских пучин, а в "Последней песни Земли" жабы (тоже своего рода чудовища) спасают Землю от разрушения звуковыми волнами же.
В одном рассказе художник-анималист, рисующий акварельки для журнала "Популярная наука", с большим напрягом, но спасает-таки землю от апокалипсиса, тогда как в рассказе "Тяжесть рыб" его внук(?) фотограф не успевает спасти землю от разрушения. В "Отрицательных крабах" гл.герой рассматривает микросокопический макет железнодорожного вагончика "Невероятного цирка Барсума", который уплыл из рассказа "Затмение".
Скомканные финалы -- это не признак ученичества, это свойство жизни вообще, равно как и сама жизнь -- она не предполагает великолепных концовок ни в чьей жизни. Отсюда общая мрачноватость атмосферы рассказов; но происхождение этой печали -- от мудрости, набранной человечеством к концу своего существования, от тоски и осознания тупика в развитии, и от ясно видимого обрыва, к которому подошла на полном ходу цивилизация.