ПриложениеОб авторе
Владимир Валерьевич Покровский Родился в 1948 году в Одессе, потом переехал в столицу нашей родины, где окончил Московский авиационный институт. Физиком-электронщиком работал в Институте атомной энергии им.И.В.Курчатова. В восьмидесятые годы Владимир Покровский перешел в журналистику, работал в научно-популярных журналах и газетах ("Наука в СССР", "Трибуна НТР", "Общая газета").1976 год -- первая публикация, мейнстримовский рассказ "Просчет" в журнале "Сельская молодежь".
В фантастике дебютировал годом позже, рассказом "Что такое "не везет"?".
Участник Всесоюзных семинаров молодых писателей, которые с 1982 г. проходили в Домах творчества Союза писателей СССР "Малеевка" или "Дубулты".
Любимые писатели -- Достоевский, Борхес, Маркес, Стругацкие, из современных наших фантастов -- Лазарчук, Геворкян и Лукины. Для отдохновения любит читать детективы.В восьмидесятые- начале девяностых годов немногочисленные публикации в журналах "Химия и жизнь", "Земля и вселенная", "Знание-Сила", "Металлург" повестей и рассказов выдвинули Владимира Покровского в первый эшелон авторов глубокопроникновенной социальной фантастики.
Во многих своих произведениях Владимир Покровский описывает коллективы людей, жертвующих ради какого-то архиважного Срочного Дела своим личным благополучием, семьей, здоровьем и жизнью. В рассказе "Самая последняя в мире война" это саперы, демонтирующие разумные бомбы. В романе "Танцы мужчин" (1989) действуют скафы, выслеживающие и изолирующие людей-импатов. В цикле про "экологических инженеров" ["Парикмахерские ребята" (1989-90), "Метаморфоза" (1992) и "Дожди на Ямайке"(1997)] описаны куаферы -- отчаянные парни, переделывающие флору и фауну далеких планет для райского проживания человечества, спасая людей от "мук разбушевавшейся демографии". Герои криминальной повести "Тысяча тяжких" (1992) наипреступнейшими методами воюют с преступностью. И, согласно основному метафизическому закону, гласящему, что "ни одно доброе дело не остается безнаказанным", все эти скафы, куаферы и саперы после выполнения своих заданий оказываются никому не нужными, а зачастую еще и презираемыми обществом за свои прошлые геройства, неожиданно оказавшиеся злодеяниями.
В сногсшибательном рассказе "Самая последняя в мире война" (1984) смоделирована ситуация, неожиданная для советской антивоенной фантастики: взбунтовавшиеся разумные атомные бомбы оказываются человечнее своих бессердечных создателей! Одна из таких бомбочек решает поближе узнать окружающий мир, летит на Луну, но потом от скуки возвращается на свою историческую родину. На Землю. Тут-то ее и встретили доблестные ПВОшники...
Действие куаферского сериала отнесено более чем на три тысячи лет вперед от наших дней. Ареал расселения огромен, техника шагнула настолько далеко за горизонт, что "допотопным" электричеством люди, похоже, уже и не пользуются, планет заселено великое множество, и человек в запальчивости может выкрикнуть: "Не такая уж она и большая, эта ваша Вселенная!". И в этом мире живут люди, покусившиеся на самою Эволюцию, эти полупьяные, грязные супермены, не брезгующие изощренным садизмом и занимающиеся со скуки гомосексуализмом, которые приравнены в своей деятельности к Творцу, ибо на необитаемых планетах творят они живой, новый мир, приспособленный для проживания человека.
Пересказать все три куаферские повести можно в двух словах: в одной идет речь о превращении людей в животных (оборотни на инопланетном материале), в другой -- отошедший от дел куафер вспоминает прошлое, а в третьей речь идет о противостоянии с мафией (со всеми пошлыми атрибутами гангстерских боевиков). Однако если бы только этим и ограничивались произведения, никто и никогда не перечитывал бы их заново.
Покровский выделяется из огромной массы фантастов тем, что вводит в оборот термины, понятия и новые сущности, лишь бегло упоминая их в процессе динамичного повествования, создавая тот самый "вторичный фон", о котором любил рассуждать Дж.Г.Баллард. То есть все эти скварки, фикс-ружья, ференитовые петли, стекла с записями, вегиклы и интеллектроны становятся для читателя чуть ли не плодом собственного воображения, так как автор "всего лишь" назвал предмет и обозначил область его функционального применения, а все остальное, включая визуальный облик, читатель дофантазирует сам. Примечательно, кстати, что к произведениям Владимира Покровского иллюстрации делают либо сюрреалистические, либо не делают вовсе.
