Главная страница Новости Рецензии
Юрий Астров-Зацарицынский ЧТО ЗА КОМИССИЯ, СОЗДАТЕЛЬ? А.Валентинов, М. и С. Дяченко, Г.Л.Олди. Рубеж. «Эксмо-Пресс», 1999 г. Ну, что за комиссия – сами видите. Пять человек и три писателя.
Самый ныне знаменитый среди них – Генри Лайон Олди. И, наверное, самый плодовитый.
Не впервые уже говорю и повторяюсь: русская (ну, допустим, русскоязычная) фантастика переживает серебряный век. Во всех смыслах. Один из таковых – все умеют хорошо писать. Все владеют словом, все прекрасно строят сюжет, умеют выписывать характеры, мало того – и идея некая присутствует. Порой и не одна.
Вот взять, к примеру, Генри Лайона. Идея проста. Мало того, идея – одна и та же практически во всех книгах. Звучит она так: «А что, если наоборот?». Назовем это методом инверсии.
Что, если Гераклов было двое?
Что, если «Махабхарата» перепутала, и все положительные герои были отрицательными – и, соответственно, наоборот?
Что, если не воин управляет оружием, а оружие – воином?
Что, если "бес" – это сокращение слова "бессмертный"?
Что, если люди – более совершенные создания, чем ангелы, а Создатель, завершив свою "комиссию" по созданию мира, вообще больше ничем не интересуется (это как раз «Рубеж»)?
В результате – при умении владеть словом, прекрасно строить сюжет, выписывать характеры – возникает роман. Который с удовольствием читаешь, восхищаясь умением владеть словом etc. И который бесследно забываешь через месяц. Так, вспоминаешь, что приятно провел время на диване с книжкой.
А ведь как начиналось когда-то… Какая благоуханная идея легла в основу одной из первых повестей Генри Лайона: стихи – это стихии…
Потом пошел конвейер. Система, так сказать, Тейлора. Каждый работник выполняет одну операцию, и не больше. Но уж ее он выполняет в совершенстве.
Посему пять человек и три автора написали двухтомный роман, в котором даже следов швов не обнаружишь. Правда, Михаил Назаренко в послесловии к роману пытается это сделать, но он меня не убеждает.
Другие швы – да, видны. К примеру, если Мазепа разбил-таки под Полтавой русского царя – за каким же чертом приходится героям ехать на этом самом черте (каламбур непреднамеренный) в Петербург, за визой? Почему не в Стокгольм?
А если едут к Екатерине Великой, то почему персонажи – подданные Войска Запорожского, коего к тому времени уже не существовало? Примеры можно множить, но не стоит. (Из той же серии – периодическое появление гоголевских героев, да и самого Николая Васильевича, правда, не в совсем привычных ипостасях.)
М. Назаренко, также отметив эти несостыковки, привлекает к оправданию метода Вяч. Иванова и Бахтина. Не надо, право же, тревожить тени великих. (Мера этого величия – вопрос отдельный.)
На мой взгляд, дело в другом. Позвольте процитировать не менее великого писателя – и уж он-то, в отличие от вышеупомянутых, будет точно к месту:
«Он был необычайно, необычайно талантлив, но вы знаете, как это делается в молодости… Побыстрее, посмешнее – тяп-ляп, и так сойдет… Да-с…»
В данном случае молодость надо заменить зрелостью. К сожалению.
Если писатели – совершенно разные по духу и стилю – оказываются взаимозаменяемыми, это скверный симптом. Неладно что-то в Датском королевстве, честное слово. Все так владеют словом, умеют строить сюжет… серебро, серебро! Высочайшей пробы! Не слово – серебро!
(Молчание, однако, как известно – золото.)
А впрочем, наверное, как раз ладно. В королевстве то есть. Датском. Книги пекутся как блины, продаются как горячие пирожки с зайчатиной, читатель почитывает, писатель пописывает. «Шумные аплодисменты. Все встают и идут в буфет.»
Только не надо говорить о полифонии. И не стоит писать о «более чем современной и актуальной концепции «Рубежа» (А.Лурье). Вообще – не нужно называть явлением искусства коммерческое предприятие. (Кстати, еще одно значение слова «комиссия»).
Будем честными хотя бы друг с другом.
Главная страница Новости Рецензии
