Критики тоже пописывают В каждом критике сидит убитый писатель, который любое произведение рассматривает с позиций типа: «А как бы вот это самое я написал?».
Предлагаем вашему вниманию несколько произведений широко известных в узких кругах нф-критиков. Рассказики Василия Владимирского присланы к нам очень давно - автор уже и забыл наверное об их существовании. Рассказ Алексея Свиридова печатается без ведома автора, за что приносим свои искренние извинения.
В.Владимирский Магия против… Путешествуя в Северном Краю однажды Маг-Странник услышал рёв двигателей. Когда он обернулся, звено самолётов пикировало над лесом. За стеклом кабины он разглядел бледное перекошенное лицо пилота. Застучал тяжёлый пулемёт, но Маг произнёс заклинание, и языки пламени взметнулись навстречу атакующему звену.
Когда всё было кончено, Маг задумчиво опустился на оплавленный обломок фюзеляжа. Уже более тысячи лет в этом мире, где победила магия, никто понятия не имел, как строить такие машины.
На другом конце Мира, в высокой мрачной башне Чёрный Чародей с ругательством отбросил магический кристалл и взмахнул волшебным посохом.
Он творил противопехотную мину...
1993.
В.Владимирский Накладка …Совершая рядовой исследовательский рейд, корабль клана Синих Лилий цивилизации Кэр обнаружил на одной из захолустных планет сектора чужой временный посёлок, расположенный неподалёку от остова космического корабля. Действуя в соответствии с требованиями "Инструкции о контакте с иным разумом" с максимальной возможной доброжелательностью, экипаж высадил партию ремонтных роботов, чтобы, не особенно афишируя своё присутствие, привести пострадавший корабль в рабочее состояние. Они справедливо рассчитывали на благодарность со стороны спасённых…
…Стояло раннее утро, солнце освещало рыжую степь, холодный резкий ветер пригибал к земле сухие метёлки трав. Щурясь от слишком яркого солнца, начальник экспедиции провёл ладонью по гладко отполированной обшивке звездолёта и сплюнул в траву.
— Знаете, что я думаю о тех, кто проводил предварительную разведку? - обратился он к группе людей, столпившихся на узкой площадке перед звездолётом. - Я пытаюсь представить себе, как можно было принять эту вот штуку за памятник времён Первой Звёдной. Нам нужно было как следует осмотреться, прежде чем разбивать лагерь. Чёрт побери, корабль выглядит так, словно только что сошёл со стапелей, а не совершил вынужденную посадку более двухсот лет назад. - Он помолчал с минуту и заключил:
— Типичный новодел.
06.02.1994
В.Владимирский Площадь у мраморных ворот Это город под фиолетовым небом, с желтоватым солнцем в зените, льющим потоки света на серебряные лабиринты зданий; там, милостыня, поданная нищему — ступенька в лестнице Просветления. Вот он сидит на рыночной площади, у Мраморных ворот с чашей для подаяния, и когда бы вы не вошли в город — в рассветный ли час, когда на востоке разгорается заря, днём ли, когда площадь перед храмами полна народа, вечером ли, когда над городом зажигаются звёзды — вы увидите его.
Однако вы вряд ли обратите внимание на тощего потрёпанного старика, что дремлет в углу под навесом. Вечером, когда стража запирает ворота и площадь пустеет, у Мраморных ворот остаются только двое: нищий и старик. И когда нищий встаёт, огромная чёрная птица вырывает чашу с подаянием у него из рук. Поднимая крыльями ветер, птица делает круг над площадью и опускается на плечо старика.
Тёплый ветер, пахнущий тмином, задувает светильники звёзд, и старик молча протягивает нищему ровно столько монет, сколько стоит молоко и хлеб. Лишние монеты падают в пыль каплями дождя. На фоне луны чётко вырисовываются купола спящих храмов.
— Зачем ты делаешь это? - голос у нищего скрипит как обод несмазанного колеса. - Почему ты не даёшь мне стать таким же, как все?
— Стоит ли твоё или моё благополучие, твоя или моя бессмертная душа душ тех,. кто каждый день подаёт милостыню - и уходит с площади просветлённым? - вопросом на вопрос отвечает старик.
Звук его голоса гаснет в переулках города. Нищий смотрит на старика и молча шагает в темноту. Старик, поглаживая птицу по хохолку, отступает в сторону и растворяется в тенях. Площадь пустеет.
Чья жертва больше - невинного, навечно прикованного чужой волей к одному месту и времени, или того, кто сам определил себе место в этом мире и отрёкся от бессмертия ради тех, кто никогда не узнает об этом? Подумайте над этим, когда ваша машина будет скользить над красными песками пустыни, а встречный ветер будет разбиваться о прозрачный колпак обтекателя. Подумайте об этом.
=============================
Прим.ред: ну подумал вернее, вспомнил: Павку Корчагина, который за Идею толпы друзей готов положить был на алтарь ж/д, а так же Чернышевского, по которому весь человечий альтруизм - сиречь ублажение меня самого, самого хорошенького. Прям как в «Альтруизине» Ст.Лема.
месть детству
Говорят что критик - это человек, который мстит за то, что сам не умеет писать, более удачливым собратьям по перу. И книги он рецензирует с прицелом на то, КАК БЫ ОН сам написал. Критики много наезжают на чужие работы. Теперь посмотрим на их собственные опусы. Вот, например, страшилка А.Свиридова, нечто вроде из детских песенок:
"умер Пятачок - октябрятский проглотил значок…". Теперь на Алексея Свиридова помимо толкинистов ополчатся чебурашковеды и чебуреководы.А.Свиридов Крокодил Гена Вечерний город тихо и расслаблено погружался в дремоту. Почти не ездили по улицам машины, и никто не мешал дворнику в белом фартуке методично мести метлой мостовую. Его взгляд лишь изредка отрывался от кучи мусора, и скользил по запоздалым прохожим. На незнакомых он хмурился, со знакомыми здоровался.
— Добрый вечер, Галя! Из гостей идёшь?
— Здравствуйте, дядя дворник! Да, вот мы с Чебурашкой заигрались, теперь боюсь, "Спокойной ночи" пропущу.
— Ну беги, - и дворник в белом фартуке снова взялся за метлу. Ещё через несколько минут в сгущающихся сумерках показался новый знакомый силуэт.
— Добрый вечер, Гена!
Крокодил Гена вежливо приподнял шляпу и раскланялся. Сегодня в зоопарке было много детей, и ему пришлось задержаться на работе.— Я вижу, у вас много работы. Это наверное опять намусорила вредная старуха Шапокляк?
— Она, согласился дворник. - Всё как есть закидала корками арбузными да дынными. А ведь обещала, что больше не будет…
— Я думаю, она больше не будет, - решительно ответил крокодил Гена, - Мы к ней применим меры. Народные.
Дворник покачал головой и отправился за шлангом, а крокодил пошёл дальше.
Прийдя домой, он не торопясь прочитал газету, выкурил трубку, сыграл сам с собой несколько партий в шахматы. Потом спохватился, и тщательно почистил зубы. Расправил на плечиках пальто, поровнее положил шляпу на полку и вышел на улицу.
Тёмная безлунная ночь уже полностью вступила в свои права. В свете редких фонарей деревья и дома отбрасывали уродливые тени га почти просохший асфальт и знакомую клумбу. Крокодил Гена нагнулся, и припал к ней всем телом, каждой чешуйкой ощущая привычное возбуждение от того, что сейчас должно случиться… Где-то вдали раздался звук, похожий на рычание. Лев Чандр? Нет, решил крокодил Гена, это наверное грузовик вдали. Сегодня моя ночь, и этот желтохвостый никогда не решится встать у меня на дороге!
В ночной тишине раздались тихие шаги, и мощное тело крокодила напряглось, а полуприкрытые глаза полыхнули тусклым красным пламенем. Интересно, кто на этот раз придёт на свидание с безжалостной тёмно-зелёной судьбой, затаившейся на клумбе?! Шаги приближались, и их звуки перемежались странными шлепками, как будто кто-то время от времени ронял на землю нечто мягкое. И вот из-за дерева показалась - крокодил Гена не поверил своим глазам - да, это была старуха Шапокляк, щедро рассыпающая из своей бездонной сумочки арбузные и дынные корки, немузыкально бормоча под нос: "Кто людям помогает, тот тратит время зря…"
Если бы старуха не так торопилась, она наверное смогла бы заметить, как одна из теней, лежащих на клумбе, тихонько шевельнулась, и медленно начала приближаться к ней. Медленно, почти нежно переступая огромными лапами, крокодил Гена подходил к ней всё ближе и ближе, и когда наконец Шапокляк почувствовала,. что здесь она не одна, было поздно. Могучий хвост резко изогнулся в ударе, и старуха упала на колени. Подняться она уже не смогла: тяжёлое холодное тело крокодила придавило её к земле, а когтистая лапа держала её за горло.
— Гена?! Вы?! Простите меня, я больше не буду… - тёмные когти крокодила Гены начали медленно сжиматься, неотвратимо и безжалостно.
— Я больше не бу… - голос старухи Шапокляк перешёл в хрипение, а через мгновение и оно оборвалось. В наступившей тишине явственно раздался хруст шейных позвонков. "Ну что ж" - подумал Гена - "Ты действительно больше никогда и ничего не будешь. А ведь не соврал я дворнику, хотя имел в виду совсем другое, просто пристыдить хотел прилюдно…" - и из его глаз медленно закапали крупные мутноватые слёзы. Бездыханное тело лежало у клумбы. Крокодил Гена тяжело уселся рядом и повязал белоснежную салфетку - интеллигентские замашки заслуженного города.
Утром, по пути на работу крокодила Гену повстречал Чебурашка.
— Ген, а Ген! А чего у тебя рот красной краской намазан? Наверное опять Шапокляк подстроила?
— Да, Чебурашка. Это Шапокляк, - ответил Гена, и взглянул на сильно возмужавшего и повзрослевшего за последнее время друга. "Надо наконец решиться," - подумал крокодил, - "Как там бишь? Поливать водой и кормить после полуночи… Из него должен получится отличный гремлин!"