Рецензии
Однако, тенденция?
Или Алексей Владимирович Караваев
переживал напрасно.«Фантастика 2001» Повести, рассказы, критика, публицистика. Составитель Н.А. Науменко. М. АСТ. 2001. 512 с.
Совсем недавно пред нашим взором промелькнула «Фантастика 2000». Помнится, все ее абстрактно похвалили, выдали авансы и бонусы за доброе начинание и затаились в ожидании.
Заполучив в руки «2001» с облегчением могу заявить, что многие мои тревоги оказались напрасными. Второй выпуск по качеству получился примерно на порядок выше своего предшественника, хотя, безусловно, не лишен и отдельных недостатков. Да и как же вообще без недостатков?!
Концепцию «Фантастики 2001» можно определить как «просто сборник». Это не сумма литературных успехов года, не эксклюзив из не издававшихся ранее произведений, и не подборка на определенную тему. Однако, несмотря на это и на практически тот же самый авторский состав, в совокупности смотрится и читается интереснее предыдущего выпуска.
Раздел «Повести» представлен работами С.Лукьяненко, В.Васильева, А.Дашкова и С.Синякина.
С «Прозрачными Витражами» все почитатели творчества С.Лукьяненко уже имели возможность ознакомится в Сети на «Озоне». Повесть стала очередной деталью в мозаику Глубины, сериала хотя и несколько аморфного, тем не менее весьма популярного. Мне хотелось бы отметить пару любопытных деталей: наличие двух финалов – Алого и Синего, и «наезд» на «Паутину» М. и П. Шелли. При всей хаотичности и неоднозначности весьма качественный текст. Читается с интересом.
Вторая повесть сборника – «Зверь в океане» А. Дашкова – лично мне запомнилась необычным морским колоритом и ужасным сумбуром в изложении. Действие происходит в посткатастрофическом мире, где после падения астероида океан поглотил всю сушу. Главный герой – модифицированный человек – живет в открытом океане в корзине, прикрепленной к спине огромной двадцатиметровой косатки, с которой он имеет некую парапсихологическую связь.
Не могу удержаться и не прокомментировать некоторые фрагменты. Чувствуется, что автор тяготеет к кровавым и мрачным подробностям. То и дело прорываются словечки типа «кровожаднейшие», а уж помянуть, что косатка именуется также «китом-убийцей», это просто дело чести. Впрочем, антураж периодически «подставляет» автора. Вот, к примеру, интересная фраза про стаю акул: «Среди них были только взрослые особи, ни одной беременной самки». То ли самки у акул совсем уж пошли «из ранних», то ли определенная редакторская правка все же необходима. Еще хорошая фраза: «Иногда кархародонов называют также большими белыми акулами». Точно, только все наоборот. Некоторые люди белую акулу-людоеда иногда называют еще и кархародоном. Это все равно, что сказать: «Иногда тараксакум называют еще одуванчиком».
При чтении же создается впечатление, что повесть соткана из недомолвок и загадок, сцементированных многочисленными рефлексиями героя. Между тем, ни одного вразумительного ответа на оные по ходу изложения читатель не получит. Битвы касаток с акулами, противостояние загадочного Плавучего Острова и подводного города Вавилона – этого будет в изобилии. Кровавые схватки совершенно заслоняют все остальное. Слов нет, весьма необычно: герой на спине косатки! Круто! Только сдохнет косатка. Сопротивление воды от привязанной на спину корзины с захребетником сожрет все силы, банальный обломок гарпуна и тот снижает скорость кита весьма ощутимо. Идиотизмом смотрится зависимость героя от пресной воды, вырабатываемой специальным Опреснителем. Да дело даже не в этом. О такой проблеме как переохлаждение автор и вовсе не задумывается. Подводный город, в свою очередь, прикрыт сверху прозрачным колпаком, надо полагать для пущего колорита. Смысла в этом никакого: светлей не будет, вода довольно сильно свет поглощает, зато надежности сильно поубавится.
Но схватки – хороши!
В финале, после кровавой битвы, герой с подружкой выбираются на неожиданно подвернувшийся остров. Концовка пышет оптимизмом, а мне героев жаль. Скоро вожделенная земля неизбежно декорируется их останками. Аминь!
Любопытную диаду с «Там, за Ахероном» Лукина образует повесть «Шпион божьей милостью», извлеченная С.Синякиным из закромов. Ей же ей, замечательно их было сравнивать между собою, тем паче, что решены они практически в одном ключе. Что характерно: местами очень смешно.
Завершается раздел повестью Вохи Васильева «Вопрос цены» из цикла «Ведьмак из Большого Киева». Нет, я все-таки человек видимо тормознутый и, по новейшей терминологии, просто не догоняю. Эта… как его… постмодернизмь. Ну скажите, чего ради стоило тащить на свои страницы Геральта? Бесспорно, герой он «харизматический», да разве это повод? Лишний раз убеждаешься в том, что героя создать куда труднее, чем любой, пусть даже самый вычурный мир. Приходится порой вот так, арендовать. Впрочем, думается, что дело тут не в том, что В.Васильев бессилен был придумать своего «крутого героя», просто очень уж нравится ему, мне кажется, ведьмак.
Несмотря на очевидную смысловую и эмоциональную вторичность, повесть читается легко и приятно. Решена она в реальности «Охоты на дикие грузовики» и повествует о смертельно опасной схватке ведьмака Геральта из Арзамаса-16 с беспощадным краном-трансформером.
Среди пяти представленных рассказов хотелось бы выделить «Землепашца» С.Логинова и «За железной дверью» Е.Лукина.
Что безусловно порадовало – так это расширенный раздел критики! Лично мне особенно по душе пришлись «Кто в гетто живет?» Андрея Шмалько и «Наш ответ Фукуяме» Кирилла Еськова. Как и в прошлом выпуске с обзором российской фантастики за год выступили Андрей Синицын и Дмитрий Байкалов. Тут надо что-то решать: коли есть желание сделать подобные обзоры традиционными, то следует все же отводить им несколько большую площадь. Тяжело уместить все, что случилось за год на девяти страницах.
Приятно, что ежегодник так изменился в лучшую сторону.
Напоследок хотелось бы пожелать, чтоб в следующем году в нем появилась рубрика дебютов по примеру тех же «Новых голосов». И отчего-то мне кажется, что за этим дело не станет.
Чтоб окончательно выявить тенденцию, подождем, однако, третьего выпуска.
Кальян Каломенский
Джеймс Стоддард. Высокий дом. М. АСТ. (Век Дракона)
Откровенно говоря, это большая неожиданность для такой выдохшейся уже серии фэнтези как «Век Дракона». Таких книг там не издавали уже как минимум пару лет.
Это не очередная стандартная байка об эльфах, дреддах, колдунах и X.P.Voodoo. В книге все происходит в Высоком Доме, который, как выясняется, находится в центре мироздания и даже сам является этим центром. Дом строился самим Господом Богом, либо же по его плану, а, как известно, Господь Бог – лучший Архитектор во Вселенной. Никто толком не знает, что Дом из себя представляет, зачем он был построен. Он представляется некоей метафорой всего мироздания. Если все в порядке в Доме, значит, все в порядке и во всей Вселенной. Для поддержания этого самого порядка в доме имеется Хозяин, которого избирает никто иной как сам Дом. У Хозяина есть слуги. Один из них, старый еврей Енох занимается лишь одним делом – заводит все часы в Доме. Этим делом он занимается уже несколько тысяч лет. Даже помнит свои беседы с Богом. Другой – моложавый фонарщик Чант, славящийся способностью прочесть пару стихотворных строк на каждый случай жизни. Он зажигает все фонари в Доме. Тем самым поддерживается равновесие в самом Доме, а, значит, и во всей Вселенной. Этому пытаются помешать анархисты, являющиеся анархистами лишь условно. Они не служат хаосу, а используют его в своих целях. Руководит ими Полицейский, да, настоящий английский Полицейский в каске и форме, только вот лицо у него расплывчато. Дом сообщается со всеми уголками Вселенной, через его многочисленные покои можно беспрепятственно попасть в любую точку света, только для этого надо иметь Ключи Хозяина и знать расположение Тайных Путей. Но это не так сложно, как может показаться на первый взгляд. Этому может поспособствовать Книга Забытых Вещей или Последний Динозавр. Такова вкратце картина мироздания Высокого Дома. Как видно, это большая смесь артефактов, но это не заслоняет настоящих людей.
По стилистике книга схожа в некоторой степени с «Алисой» Льюиса Кэрролла, есть здесь некоторая доля английского нонсенса, овеществленных метафор и вывернутых наизнанку шуток. Атмосфера эта дополняется духом интеллигентной Англии. Это совсем не та Англия, что мы знаем по романам Диккенса, особенно если взять «Оливера Твиста». Здесь совсем нет того ужаса грязных улиц и голодающих уличных мальчишек. Ужас здесь намного романтичнее, параноидальнее, изощреннее. Есть здесь что-то похожее на «Врата Анубиса» Тима Пауэрса. Точнее, похожее на Англию «Врат Анубиса». Здесь дает шоу почти тот же карнавал во главе с безобразным клоуном с уродливым лицом, только у этого клоуна нет лица, а прикрывает его полицейская каска.
История главного героя наглядно иллюстрирует детские страхи, переходящие во взрослые фобии, но в то же время дает указания, как с ними бороться. Страх темноты, глубины и неведомого – вот основные страхи главного героя. Маленькие шалости маленького мальчика оборачиваются самой настоящей катастрофой для всего мира. Виновник должен быть наказан, если он не исправит неисправимого. Это и предстоит главному герою. В принципе, достаточно тривиальная задача. С такой задачей сталкивается каждый Хозяин.
Роман написан в 1998 году. Два года спустя вышло продолжение «Обманный дом». За два года можно было позаботиться не только об объеме произведения, но и о его качестве. Будем надеяться, что автор поступил именно так.
Сергей Соболев
Все мы — бедные-несчастные
Аласдер Грей. Бедные-несчастные. (пер. с анг. Л.Мотылева) — М. Иностранная литература, БСГ-пресс. 2000. 416с. (Иллюминатор). Тир. 10 т.э.
Если прав Борхес (а не доверять нобелированному книгочею у меня, недоучки, оснований никаких нет), что все сюжеты неоднократно повторяются и лишь слегка варьируются, то перед нами – любопытный коктейль из «Галатеи» и «Франкенштейна».
На волне интереса к клонированию живых организмов возросло любопытство читающей публики ко всякого рода искусственным созданиям в человеческом облике.
Издатели принялись переиздавать классического «Франкештейна» М.Шелли, перевели «Освобожденного Франкештейна» Б.Олдисса. Книга «Бедные-несчастные» — история жизни искусственно оживленной красавицы Беллы Бакстер с пересаженным мозгом младенца. Роман стилизован под дневник шотландского врача конца XIX века, напичкан всевозможными историческими комментариями и нашпигован иллюстративным материалом. Портреты персонажей, виды природы, схемы Глазго и т.п. приятные мелочи украшают книжку, оживляя фантастическую историю гениального хирурга, уже в девятнадцатом веке пересаживающего живые органы. Уэллс и Беляев неплохо проэксплуатировали выдумки о врачах-кудесниках, шотландец Аласдер Грей продолжает плодить слухи о мастерах в белы халатах.
Однако задача автора — отнюдь не выдумать новый сорт разумных животных или заставить человека плавать аки рыба. А.Грей создает условия (для отдельно взятого человека), при которых взрослый человек смог бы взглянуть на окружающий бардак, называемый цивилизацией, незашоренным взглядом: «Вновь познавать мир в возрасте достаточно зрелом, чтобы сразу осмысливать познаваемое, чего люди, всю жизнь находящиеся во власти детских впечатлений, обычно не делают».
Путешествуя по миру, повидав высший свет и изнанку общества, научившись презирать богатство и славу, наша героиня становится крайне циничной особой а, как писал еще Диоген Лаэртский, «цинизм — кратчайшая дорога к добродетели».
Медики — самый циничный народ, поэтому и роман — о врачах. Главные герои — студенты-эскулапы, искусственная женщина, созданная одним из них, хочет посвятить свою жизнь спасению бедных от эпидемий и болезней, а для этого ей надо всенепременно стать медиком и получить соответствующее образование. Которого нет у читателя, и поэтому основная масса авторских комментариев как раз и направлена на просвещение в этой области знания, — то есть, опять же, преследуя цель сделать читателя — хотя бы на время — циничным медиком.
Ведь выводы, скрытые под шуточным покрывалом сатирической повести, очень даже нешуточные: например, за пацифистские настроения в Англии времен Мировой войны можно было надолго попасть за решетку. Аласдер Грей протаскивает гипотезу, согласно которой войны начинаются и не прекращаются только из-за жестокого и неумелого воспитания детей, из-за подавления подростковой сексуальной энергии, каковая непременно вырвется в извращенной — милитаристской — форме. Неоднократно автор устами персонажей озвучивает мысль, что «война — болезнь человеческого рода», и «важнее заниматься профилактикой, нежели лечить запущенные болячки». Лечить болезнь под названием «жестокость» бесполезно, куда как важнее для пациента — профилактика заболевания. Методы профилактики, нарисованные А.Греем, могут показаться странными (вытеснить один инстинкт — другим), но недаром ведь хиппи предпочитали заниматься любовью, а не войной.
Алексей Караваев
Сокровища Эптора,
или спираль из разных камней.Сэмюэль Дилени «Драгоценности Эптора». 2000. СПб. «НЕВА», «ОЛМА-Пресс». 478 стр. (Имена ЗФ).
Желтые томики новой серии классиков зарубежной фантастики очень приятно держать в руках. Обложки, «драпированные» классическими же работами Франка Фразетты, отчего-то не вызывают у меня брезгливого отвращения, в отличие от большинства попугайских серий фантастической литературы, хотя в пестроте и им не откажешь. Поговорим, впрочем, о содержании.
В томик «Драгоценности Эптора» вошел заглавный роман, являющийся, кстати, дебютным для автора, повести «Баллада о Бете Два», «Хомо Аструм» и рассказ «Стекляшки».
Роман представляет собой типичный, без особых изысков вульгарный квест, слегка отороченный философическими рассуждениями о природе добра и зла, а также о неизменности человеческой сущности. Группа героев отправляется на загадочный континент Эптор, чтобы найти там третий Драгоценный Камень – артефакт цивилизации, сгинувшей в ядерной катастрофе. Стоит ли говорить о том, что приключений им будет отсыпано в избытке?
«Драгоценности» на языке оригинала вышли в 1962 году. Неудивительно, что роман решен в стиле популярного тогда «наивного реализма». Автор посылает своих героев на континент, о котором они фактически ничего не знают, искать некий Камень, о местоположении которого известно только то, что он в Храме Хама, да и то не наверняка. С другой стороны, где ж ему еще быть!? Естественно, все у них получается в лучшем виде. По ходу повествования враги нечувствительно превращаются в друзей, друзья в монстров, а мировоззрение с завидной периодичностью становится с ног на голову. В 2001 читается все это весьма забавно, однако, не могу сказать, что уж вовсе не получил удовольствия.
Поговорить же хочется вот о чем. Без всякого сомнения, здорово, что издатель обратил свой взор на «классический» этап американской фантастики. Тем не менее, на фоне «Новы», «Пересечения Эйнштейна» и, в особенности «Вавилона-17» предлагаемый роман выглядит, мягко говоря, незрелым и примитивным. Издание, на мой взгляд, опоздало лет на десять. Хотя, скорее всего и тогда особых восторгов не было бы. Сочинения неизбежно стареют. Изменяется окружающий мир, изменяется читатель, изменяется работа автора с текстом. Издание «Драгоценностей» мало что добавит к портрету Дилени для тех, кто читал тот же «Вавилон». Прочие же, боюсь, будут ломать голову, чего это все с этим Дилэйни носятся, когда он так скучно и примитивно по сегодняшним меркам излагает.
Необходимость издания столь «древних» вещей в этом аспекте представляется мне далеко не очевидной. Разве что «академическим» изданием.
Совсем другого поля ягоды малые произведения сборника.
Блистательная, лиричная «Баллада о Бете Два», замечательный рассказ «Стекляшки» и слегка декларативная повесть «Хомо аструм». На мой вкус, они многократно интереснее романа. Все они в переводах разного достоинства уже издавались ранее, но все равно было очень приятно свидеться вновь. Пересказывать малые произведения – все равно, что пытаться втиснуть лишнюю деталь в законченную конструкцию. Может и удастся, но быстрее все едино не поедет. Хотя, из «Хомо Аструм» кое-чего можно убрать, по крайней мере, мне так показалось.
Томик снабжен прекрасной обстоятельной статьей Александра Тишинина о творчестве Дилени, красочной вкладкой с фотографиями, обложками, библиографией (с опечатками) и даже фрагментами комиксов по произведениям автора. На тыльной стороне обложки «Баллада» ошибочно премирована сразу и Хьюго, и Небьюлой. То ли просто попутали с «Время, как спираль из полудрагоценных камней», то ли дали так, учитывая качество текста.
Традиционно для этой серии по индексу книга позиционируется (2 Рос– Рус), т.е. как «современная российская художественная литература». Так и встают перед глазами строчки Клюта: «Семен Дилейнин родился 1 апреля 1942 года в Костроме, в негритянской рабочей семье». То ли индексы втихаря поменяли, то ли Россия и вправду родина слонов.
На сей мажорной ноте и откланиваюсь.
Сергей Соболев
Солипсизм как особо сильный наркотик
Филип Дик «Вера отцов наших» (романы, повесть). — М.: ОЛМА-ПРЕСС; СПБ.: «Издательский дом «Нева». 2001. 415 с. (Имена ЗФ). 5 т.э.
Филипа Дика переводят у нас (между прочим, с 1958 года) бессистемно и эпизодически: первый всплеск интереса к автору наложился на девятый вал всеобщего пиратского издания любительских переводов фантастики 1992-1996 гг. и потонул в бурном потоке новых блистательных имен. Второй всплеск повышенного внимания произошел на рубеже веков, на фоне ненормально высокого интереса посткастанедовской публики к психотехникам, наркотическим трипам и галлюциногенным препаратам. Не случайно в книгах, изданных в 2000-2001 гг., особое внимание комментаторов обращается на поиски Ф.К.Диком воздействий на человека измененных состояний сознания, что порой трактуется исследователями как свидетельство пристрастия автора к наркотикам, хотя в интервью Чарльзу Плэтту Дик признается, что употреблял героин всего-то два раза в жизни, так что поднять его на знамя молодежного «кислотного» движения вряд ли удастся. Солипсизм и наркотическое путешествие вглубь себя — «две большие разницы», и тут скорее виден недостаток философского образования у представителей «глянцевой журналистики», поспешивших во всеуслышанье заявить о пагубном пристрастии Дика к амфетаминам.
В рассматриваемой книге только «Доктор Будущее» еще не печатался на русском языке. (В скобках заметим, что из сорока романов тихой сапой уже переведено 26).
«Доктор Будущее» — шальной роман Филипа Дика о хроновывертах. Мало кому из фантастов под силу выписать непротиворечивый сюжет на самую бредовую тему: нарушение причинно-следственных связей в ходе умышленного вмешательство в прошлое с особо тяжкими последствиями для аборигенов. «Доктор Будущее» — это не банальная петля «слетаю в прошлое — грохну дедушку», это целый каскад тонких взаимосвязей и мелких событий, соединенных в единый тугой узел неподатливой временной ткани. Две (или даже — три?) политические силы противоборствуют друг другу на полях сражений в середине шестнадцатого века, стремясь переиграть завоевание Америки и спасти индейцев. Отечественному читателю тема знакома по великолепным «Миссионерам» Л. и Е.Лукиных, «Искуплению Христофора Колумба» О.С.Карда и, отчасти, по роману А.Лазарчука «Все, способные держать оружие». Будучи написанным значительно раньше вышеприведенных произведений, причем написанным с типичным для пятидесятых годов XX века футуристическим азартом и верой во всемогущество НТР (однако с явно нехарактерной для той политической ситуации в Штатах реверансами в сторону социалистов), роман «Доктор Будущее» не смотрится как истертая до дыр прессформа: некоторые находки Филипа Дика, на мой взгляд, до сих пор мало кто вторично использовал. Например, хронодрага (или «темпоральный земснаряд») для хищнического вылавливания предметов из прошлого, или крысиный мозг в качестве дешевого счетного устройства на космическом корабле… Но все усилия противоборствующих сторон по деформации Прошлого — тщетны. На место уничтоженных персонажей XVI века приходят новые, однако уже через сто лет все различия нивелируются и сходят на нет: «Такое впечатление, будто у истории есть жесткий, неподатливый стержень», — восклицает в сердцах один из персонажей.
Вывод, к которому приходят бойцы невидимого темпорального фронта, оригинальностью не блещет, но несет сильный позитивный заряд: нечего менять плохое Прошлое, надо лечить Настоящее и строить лучшее Будущее.
Кальян Каломенский
Эмоциональный конструктор
Алексей Шведов «Первый конструкт: метаморфозы и трансцендентное» (повесть). www.pattern.narod.ru
Все течет, все изменяется. Но изменяется в одном направлении. Мир Алексея Шведова от текста к тексту становится все более гротескным и абсурдным, при этом не теряя четкой связи с реальным миром. Все идет по наклонной: основная тема крупных текстов Шведова – духовный кризис, освещенная и в «Карма-сёрферах» и в «Рубежах и границах», получает все более бытовой характер. И если в «Карма-сёрферах» кризис наступает в финале, то есть в кульминации, то в «Рубежах» один из кризисов случается уже в первой трети текста. За ним следует второй, третий. А в «Первом конструкте» это явление вообще достигает своего апогея. Практически каждый (!) из главных персонажей переживает (или не переживает) такой кризис на страницах романа.
Да, скорее всего это именно роман. На данный момент понятие романа вообще очень аморфно, это уже не то классическое его понимание произведения, содержащего несколько сюжетных линий и описывающего поворотные моменты в судьбах героев. Сейчас под романом подразумевается просто достаточно объемный текст, иногда всего в 10 авторских листов, иногда даже сборник рассказов. «Карма-сёрферов» еще можно назвать романом, но «Рубежи» поддаются этому с трудом, так как, казалось бы, важные и поворотные события в жизни героев происходят настолько часто, что теряют свою решающую ценность – можно сказать, что они просто инфлируют. В результате мы видим быстро сменяющуюся череду кризисов-подъемов, потерь-обретений, которая не заканчивается. Автор словно выхватывает кусок из жизни героев. Они живут чередой важнейших переживаний и потрясений. Такие потрясения были до того, как автор начал повествование, но еще большие их ждут впереди, так как финал оказывается совершенно открытым. «Какое самое важное событие в моей жизни?», - спросил Шариков. «Впереди. Самое важное событие в вашей жизни у Вас впереди». На этой оптимистической ноте автор нас покидает.
«Первый конструкт» состоит из четырех частей, в каждой из которых мы наблюдаем кризисы. Здесь почти нет обычных будней, но здесь нет и ничего невозможного для обычных обывателей. Это не боевик, не детектив, все события в романе абсолютно реальны. А так называемые будни просто промотаны автором. Он делает это настолько поспешно, что иногда даже оставляет незаконченную фразу героя, судорожно нажимает на кнопки на своем пульте и демонстрирует нам следующую сцену. Затем что-то снова переключает, и мы видим почти ту же сцену, но глазами другого персонажа. Иногда мы даже не успеваем сообразить, о ком и от чьего лица ведется повествование. Новый эпизод начинается с рассказа о, казалось бы, совершенно ненужных второстепенных персонажах, но все оказывается одной сюжетной линией. Причем каждый раз читатель, да, похоже, и сам автор удивляется неожиданному повороту и открытию очередной тайны. Нет, это не тайны из серии «я твоя мама, а ты мой внук, у нас одинаковые родимые пятна на пятой точке», здесь все реально, хотя и слишком гиперболизировано.
Чем нереальна трагическая история обращенного бурого медведя Мирона, ищущего любовь и занимающегося изобретательством? Чем этот медведь отличается от Левши, да и вообще от любого другого народного умельца? Разумеется, есть некоторые аспекты психологии, некоторые характерные исключительно для обращенных медведей фобии, но в целом ведь это обычный Левша.
Чем нереальна история Андрея Андреевича Комарова, поэтапно проходящего все стадии фанатизма и достающего этим всех окружающих?
Чем нереальна история двух «близняшек», одна из которых сохраняет какую-то связь с интеллектуальным миром, а другая полностью погружается в быт?
Все совершенно реально при самой поражающей фантастичности и гротеске. Особенно гротескна последняя часть, повествующая о борьбе с тоталитарными сектами. Здесь и сектанты, и сами борцы с ними предстают в совершенно невероятном обличии. Все превращается в фарс, но такой ли это фарс? Не так ли (или почти так) обстоят настоящие дела в нашей настоящей жизни? Можно в этом усомниться. Даже Бог здесь уже страдает амнезией и не узнает свои собственные творения. Так как же можем мы, Его творения, различать истинное и воображаемое, как можем мы вообще что-то различать?
Известно, что каждый автор вносит в свои произведения те проблемы, которые его волнуют на данный момент, пусть иногда это происходит неосознанно, даже против желания, но это происходит. Проблемы фанатизма, борьбы с ним, также перерастающей в фанатизм, духовного развития и самосовершенствования, доходящего иногда до духовной тирании и давления на окружающих – вот те вопросы, которые представляются наиболее важными для Алексея Шведова на момент написания романа. Разумеется, это не единственная, а только сквозная проблематика "Первого конструкта".
Еще одной важной сквозной мыслью является негативность и позитивность искусства. Эти вопросы занимают Диму Рябинина в первой части романа. Он знакомится с текстом Колина Уилсона «Паразиты сознания», купленным им в известном уже по другим текстам Шведова «Диогене». Причем делает это открыто, то есть так, чтобы и читатель мог заглянуть ему через плечо. Основной темой является наличие негатива в наиболее известных текстах мировой литературы или хотя бы в судьбах их авторов. Диме это не нравится, он хочет чего-то светлого, позитивного, ведь и сам он сейчас находится на высоком уровне духовного развития, презирает всех извращенцев, интересующихся насилием, смертью и прочим «негативом». Все идет по нарастающей, в конце концов, мы уже верим, что и автор стремится уйти от этого самого «негатива», облагораживает текст «позитивными» диалогами о смысле жизни, духовности и прочих возвышенных вещах. Но вскоре оказывается, что это только завязка. Все снова оборачивается «негативом», но после такого позитивного «вступления» это смотрится еще более издевательски и гротескно. Автор издевается и над героями, тыча их носом в их страхи и недостатки, и над текстом, нарезая его ровными порциями и выкидывая лишнее, и над читателем, когда спрашивает, чего тот желает, обещает и не выполняет. Перебьетесь, не на потребу публике писался этот текст. На потребу могло бы быть продолжение «Рубежей», но не «Конструкт». Даже «мыльный» киберпанк в «Карма-сёрферах» казался более конъюнктурным.
Вообще отнесение прозы Алексея Шведова к киберпанку слишком условно. Здесь практически напрочь отсутствует «научная достоверность», так любимая настоящими киберами, а метаморфозы заслоняют ее своей важностью, трансцендентное намного важнее строго научного. Здесь вся научность превращается во второстепенный и к тому же почти шаржевый антураж. Здесь хакеры и прочие неформалы не являются героями первой величины, а строятся в рядах второстепенных персонажей, а на первый план выдвигаются обычные люди. И даже во второстепенных рядах эти неформалы выглядят не как неформалы, а как совершенно обыкновенные личности, просто они показаны с их собственной точки зрения. Здесь эмоции имеют намного более важную функцию, нежели острота сюжета, который чаще всего бытовой, а если не бытовой, то совсем уж гротескный. Здесь игры с языком не действуют на читателя негативно, грубо, не отталкивают его, а наоборот, привлекают.
Алексей Шведов – это бытовой писатель, переводящий быт в конец света для отдельно взятых людей.
Сергей Соболев
Вас и вашей реальности не существует
«Если у меня паранойя,
это еще не значит, что
вон тот парень за мной не следит»
Филип Дик. Пролейтесь, слезы… : Роман. Пер. с англ. М.Гутова. – М. АСТ. 2001. 318 стр. 10100 экз. (Новые Координаты Чудес).
«Пролейтесь, слезы…» – последний роман психически здорового Филипа Киндреда Дика (16 декабря 1928 – 2 марта 1982). Будучи написанным в 1973 и опубликованным в 1974-м году, роман завершил карьеру Ф.К.Дика как писателя-фантаста. Пусть немного шизанутого, немного с приступами паранойи, но – фантаста.
Потому что уже весной 1974 года Ф.Дик начинает видеть загадочные картины и получать сигналы от внеземного разума – перейдя, таким образом, из разряда писателя-выдумщика, сочинителя-фантазера – в категорию эзотериков, мистиков и контактеров.
После контакта с неведомым, Дик прекращает писать художественные книги и переключается на дневниковые записи (и ведет их до самой смерти – всего восемь тысяч страниц текста!). Неоконченные рукописи и наброски лежат в столе, Тесса Лесли Басби, пятая жена, уходит, забрав трехлетнего сына Кристофера, а Дик все никак не может оправиться от мистических галлюцинаций, и даже пытается покончить жизнь самоубийством.
Попав в тяжелейший моральный клинч, без гроша в кармане, Дик вытаскивает из запасников черновики и непроданные ранее романы, однако опубликовать удается совсем немного. В конце семидесятых вышло всего три романа – дописанный Роджером Желязны «Господь гнева» (использовался черновик середины шестидесятых), реалистические «Признания продажного художника» (написанные лет десять назад), антинаркоманский роман «Помутнение» да пара рассказов.
Но не будем о грустном – пока не издана у нас трилогия «Вализ», разговор о мистической стороне жизни и творчества Ф.К.Дика является беспредметным. Вернемся к книге.
Концептуально роман развивает идею о подмене настоящих воспоминаний ложными, впервые использованную автором в рассказах «Из глубин памяти» (We Can Remember It for You Wholesale, 1966) и «Электрический муравей» (The Electric Ant, 1968). Если заглянуть в закрома нф, можно найти новеллу Клиффорда Саймака «Спокойной ночи, мистер Джеймс» (1954) – там аналогичное диковскому описание психологического шока человека, оказавшегося совсем не тем, кем он себя вроде бы помнит.
Однажды утром высокооплачиваемый ведущий популярной телепрограммы проснулся в незнакомой дешевой гостинице. Оказавшись без документов в аналоге горьковской ночлежки (см. пьесу «На дне»), Джейсон Тавернер, со снобизмом, присущим миллионерам, и чувством морального превосходства над грязными пролетариями, пытается выбраться из неловкой ситуации и вернуться в привычную обстановку. Все бы ничего, да только в Штатах идет Вторая гражданская война со студентами, и за любое подозрение в связях с подпольем можно лишиться свободы, а из полицейских компьютеров по какой-то роковой случайности пропадает файл с личными сведениями на нашего бедолагу. Чтобы не загреметь в трудовые лагеря на Аляске или Луне, Тавернеру приходится обратиться к подпольным мастерам по изготовлению документов. Как и положено в антиутопии, подпольщики оказываются полицейскими информаторами, а полицейские – явно симпатизируют подпольщикам, но не стукачам, а настоящим, подлинным революционерам.
В таком запутанном клубке из очевидного обмана и скрываемого внутреннего этического неприятия субъектами навязанных им социальных ролей, Тавернер кувыркается до самого финала, попадая из огня да в полымя – то ему пришьют дело об убийстве, то обвинят в самозванстве…
Детективный слой повести прост и знаком по десяткам кинобоевиков. Коротко он формулируется словами «на хорошего парня парни злые всех собак из округи повесили, но справедливость восторжествует».
Однако Дик не был бы Диком, если б не примешал в сюжет фантастическую составляющую, тем самым посеяв зерна сомнений в правильности интерпретации событий. Оказывается (и намеки на это обстоятельство щедро рассыпаны по всему тексту) Тавернер – не национальная телезвезда, а обдолбанный наркоман, которому вся его карьера ведущего и десять записанных сольных альбомов только пригрезились под кайфом: «Моя карьера, все двадцать лет, есть не что иное, как ретроспективная галлюцинация, вызванная наркотиком… … Может, я один из многих, кто живет синтетической жизнью и наслаждается популярностью, деньгами, славой при помощи капсулы? В то время как реальная жизнь проходит в кишащем клопами крысятнике» (с.245-246).
Но и это жуткое открытие – лишь часть правды. Вымышленная реальность мира Тавернера возникает в ходе непонятного химического эксперимента, проведенного изнывающей от лени, пресыщенной жизнью близкой родственницей высокопоставленного генерала полиции, заполучившей секретный наркотический препарат с малопонятными свойствами типа обратного воздействия на окружающий мир.
Причем по одной из версий, озвученной полицейскими, весь окружающий мир – включая копов, стремящихся посадить Тавернера за решетку – плод буйной фантазии разыскиваемого: «Он попал во вселенную, в которой его раньше не было» (с.290). [Кстати, перенос в параллельные миры под воздействием всевозможных психоделиков – не такое уж и редкое явление в фантастике; достаточно вспомнить «Две судьбы» С.Корнблата, книги К.Кастанеды, «Футурологический конгресс» Ст.Лема].
Несмотря на многослойность, «Пролейтесь, слезы…» – один из наиболее логичных и внутренне непротиворечивых романов Ф.Дика.
Может быть, именно поэтому Ф.Дик и получил за него «Мемориальный Приз Джона Кэмпбелла» в 1975 году.