рубрика А.Лурье
Меня колбасит
Как в свое время тонко подметил М.С. Горбачев, «критика должна быть конструктивной». Поэтому этой статьей я продолжаю личную и независимую рубрику, посвященную понравившимся мне книгам. Заинтересован я лишь в том, чтобы как можно больше читателей прочли хорошие, на мой взгляд, книги и разделили со мной удовольствие.
Александр Лурье
Андрей Валентинов
«Диомед, сын Тидея»
Кто не любит поговорить о системном кризисе? Особенно приятно рассуждать о нем, заглядывая к соседу – чужой пример всегда ярче и поучительнее, нежели собственная батрахиомахия. Но – шутки в сторону. Самое яркое проявление кризиса, если кто еще не знает, это полное смешение всего на свете, как после вавилонского столпотворения, имеющее целью создание мутной водицы. Нетрудно представить себе, какие там рыбки ловятся. Ни в умении создавать заварухи, ни в людях для заварух в России никогда недостатка не было.. И потому расцветает пышным цветом всякая дурь, с которой никто лет 15 тому и связываться не стал именно в силу дури.
Теперь, когда вслед за Пелевиным повторяют: «Поколение «П»», то для меня лично речь идет не столько о Путине, сколько о Путанице. «В мозгах перекос», судя по всему, болезнь заразная: сначала некий математик начинает «тачать сапоги», провозглашая новую хронологию, вслед за ним чемпион мира по шахматам «печет пирожные», поддерживая эту теорию. И спор с ними бессмыслен, и не возразить невозможно, ибо молчание априори воспринимается как согласие… Настолько крыша поехала, что всерьез ведется дискуссия о том, что такое, все-таки, графомания. Боюсь, что первым признаком графомании является именно то, что она незаметна.
Устав от царящей окрест неразберихи, кое-кто начинает наводить порядок, стараясь, правда, не столько разложить по полочкам, сколько поживее запихать в шкаф. К сожалению, в отличие от клина, путаницу беспорядком не вышибают. Вот, например, кто-то взял да и обозвал Андрея Валентинова фантастом. За что спрашивается? Я понимаю, раньше, когда возле каждой акулы пера крутилось по десять прилипал и все кушать хотят, и у всех родные и близкие... Но выясняется, что любители приклеивать ярлычки и этикетки не перевелись. Вот и Валентинова пересчитали – в целях наведения того, что им кажется порядком.
На самом же деле – и думаю, что сам автор со мной согласится – Валентинов пишет исторические романы и фантастическими элементами пользуется так же умеренно, как и гран-дама духами. Умаляет ли это его писательское мастерство, ухудшает ли стиль, делает ли неясным сюжет? Нисколько!
Что есть исторический роман? «Война и мир», «Тарас Бульба»? Таким макаром можно подверстать и всю русскую классическую литературу. Я бы подразделил следующим образом: есть авторы, пытающиеся пронести прошлое в настоящее, есть и другие, сопровождающие настоящее в прошлое. Валентинов, безусловно, принадлежит ко вторым. Он смело вводит психологически современного читателям героя в классический сюжет, как вливают новое вино в старые мехи. Миф о троянской войне является одним из структурообразующих всего европейского сознания. Троянская война настолько архетипична, что если очередному путанику даже и придет в голову, что ее не было, то не останется ничего, кроме как просто выдумать ее заново. Валентинов же как будто проверяет легенду на прочность. И что же – старые мехи все еще крепки, и принимают новое вино-прочтение как должное.
Оставляя за пределами рассмотрения множество специфических частностей – чем, в конце концов, роман и отличается от монографии или диссертации – автор делает особое ударение на том, что объединяет его современников и доблестных ахейцев и троянцев. Выясняется, что сходства много, если, конечно, не считать влияния квартирного вопроса и вышеупомянутой неразберихи. Мы также бросаем все и идем биться друг с другом, обильно унавоживая собственной кровью алтари новых, рукотворных богов, и отвлечь нас от этой бойни, что длится скоро уж как сто лет, невозможно. Вряд ли возможно спокойно объяснить из-за чего ломаются копья и тупятся мечи – и предки, и современники гибли и гибнут не за нечто вещественное, а, скорее, за отблеск крыла Синей птицы. И лишь немногим счастливчикам, подобным Андрею Валентинову, удается отщипнуть несколько перьев из пышного ее хвоста и, заточив их, заново рассказать казалось бы давно известную историю…
Святослав Логинов
«Картежник»
Таланту жить тяжело. Пока от него все и всегда ждут повторения успеха, он думает о том, что в эту реку больше не войти. Потому, что идти надо своей колеей, взрывая за собой мосты.
Чего греха таить – как и все, я ждал от Логинова продолжения «Многорукого бога далайна». Не дождался и обиделся. Ну что мастеру стоило забацать еще 2-3 тома продолжений, как это сейчас принято?!
Только потом я понял, что все последующие фэнтезийные поделки были индикаторами того как долго и тяжело приходил в себя автор после книги, сразу вставшей на золотую полку не только современной российской фантастики, но и всей словесности. Логинов просто отлеживался в творческой берлоге и готовился к творческому повороту на 180 градусов.
«Картежник» - это тот Логинов, которого не столько не знали, сколько забыли. Логинов, эстет и интеллектуал, рафинированный петербуржец, писал чудесные, кристальные рассказы, сделавшие честь любому профессиональному «деревенщику». Именно из этих рассказов, по моему мнению, вырос новый роман. Не из них одних, конечно – с не меньшим успехом можно отыскать корни «Картежника» и в «Иване Чонкине», и в собрании сказок Афанасьева. Правда, с таким же успехом, можно их искать и в «Одиссее».
«Картежник» свободен и от навязчивого хохмачества «Чонкина», и от фольклорного смакования непристойностей. Герой романа не гипертрофирован и не пародиен, он – такой как мы все в целом. Тот самый, редкостный как йети, усредненный советский человек, являвшийся лишь работникам Госкомстата и высшим партийным идеологам, да и то в ночных кошмарах. Впрочем, советский он только по происхождению, ибо советские люди были героями поневоле, а он разве герой – так, случайно в картишки вышел перекинуться. А что попутно всю Землю спас – так это с кем не бывает, особенно в азарте.
Не герой у Логинова вышел, а просто живой человек, без всяких там концептов и идеологем, без картинных поз и немеряных претензий. И потому, когда он сталкивается с, казалось бы, непреодолимой технической мощью и неоспоримой юридической казуистикой вселенской бюрократии, то не изображает из себя обиженного под аккомпанемент криков: «Некрасиво защищаться не запретишь», а просто задумывается и выигрывает. Как и положено в современной сказке для взрослых.
Можно сказать, что он мастерски блефует. Но блеф ведь не обман, не подлость, а, скорее, вызов интеллекту оппонента? И, если копнуть чуть глубже, разве не есть блеф убежденность большей части человечества, что Б-г сотворил ее по своему образу и подобию. Тут ведь не только гордость за себя – нас, мол, не под кустом нашли, но и апелляция к Нему – признай нас своими (а вдруг пройдет?) со всеми вытекающими последствиями!
Блеф, конечно, не интеллектуальное решение проблемы в духе «Игры в бисер», но он все же еще дальше от приобретающих растущую популярность других способов, вроде ковровых бомбардировок, точечных бомбометаний и прочей поэтики кирзовых сапог, кои ради сохранения чувства собственного достоинства просто необходимо омыть хоть в каком-нибудь океане.
Но менее всего Логинов пытается нагрузить читателя судьбоносными размышлениями. В конце концов, это ведь не более, чем сказка, то есть все равно, что ложь и лишь для избранных добрых молодцев имеется замаскированный намек. Если нет желания, не ищите его, а просто расслабьтесь и получите удовольствие. Все происходящее в книге, в силу выбранного жанра, чуточку несерьезно, предельно иронично, шаржировано, ибо – что наша жизнь? Игра!
Новый роман Логинова получился одновременно забавным, увлекательным и мудрым. Как, собственно говоря и положено плутовскому роману. Если следовать бессмертному совету солнца русской поэзии и начать, за отсутствием шампанского, собирать книжную полку им. Бомарше, то «Картежник» займет на ней свое почетное место.
Александр Тюрин
«Псих, или Танцы с Виртуэллой»
Эмиграцию, в свое время, весьма точно сравнивали со смертью: оттуда никто не возвращался, а ведь один из основных законов любой тусовки – «Не отрывайся от коллектива!». Отряд не только не заметит потери бойца, но и сделает все, чтобы о пропавшем забыли.
Казалось, что Александр Тюрин канул в Лету. Но нет, около года тому назад появилась, повесть «Псы-витязи», которую я бы назвал реабилитационно- выздоровленческой. Это было скорее заявление – «Я жив! Снимите черные повязки!» Главным стало то, что создатель российского киберпанка вернулся к творчеству.
Новый роман писателя, выложенный в свободный доступ в Библиотеке Мошкова, при сохранении фирменного стиля: резкий агрессивный юмор, динамичное развитие сюжета - совершенно не похож на все написанное ранее. Прежние романы Тюрина мне, из-за того, что основной акцент делался именно на технико-биологические новации, когда-то казались жюль-верновскими. Герой при всех перипетиях выглядел неким приложением к абсолютно дегуманизированным достижениям научно-технического прогресса, бледным дублем автора, заброшенным в разворачивающиеся приключения. Далеко не всегда он вызывал сочувствие или хотя бы интерес у читателя.
В «Психе» достижения НТП не кажутся столь удаленными от нашего дня, как, впрочем, и остальные печальные приметы окружающей среды. Несмотря на все чудеса биоэлектроники и нанотехнологий, остаются Чечня, заложники, наемники и прочие ориентиры не вполне благополучной реальности. Но это все антураж и местами по-театральному шаткий и недостоверный. Так, например, не совсем понятна вся история с наемниками или эпизод с УНА-УНСО и его «великим и ужасным» батькой, притянутыми больше ради красного словца или листажа. Литература тем и отличается от жизни, что требует максимальной мотивированности поступков и событий, ставя предел некой избыточности фантазии.
Но обо всех перечисленных огрехах забываешь, потому как все они находятся как-бы на периферии повествования, а в центре – герой романа, он же, на мой взгляд, «герой нашего времени» и «лишний человек» в одном лице. Обычный интеллигент, не без искры Б-жьей, втягивается в головокружительные приключения, на первый взгляд, хоть и не вполне объяснимо, но добровольно. Впоследствии выясняется, что объяснить мотивы поступков героя можно, вот только к нему они не имеют ни малейшего отношения – «псих» лишь марионетка, которой пытаются руководить разнообразно-омерзительные силы. Свобода выбора заключается лишь в выборе кукловода – о своей игре и речи быть не может.
Вся адская карусель опирается на трех китов – агрессивный бандитский традиционализм с Востока, прокламирующий право сильного и жестокого; роботизированный западный псевдогуманизм, в погоне за свободой частности, отрицающий норму; и, посерединке, зажатый этой сладкой парочкой, вечно несытый совковый экспансионизм, без внятной идеи, зато отменно прожорливый. Этот триумвират и определяет судьбу героя, разрывая ее на клочки. Не важно, кто победит - лебедь, рак или щука – «психу»-ученому суждено быть лишь экспонатом в анатомическом музее, в лучшем случае – винтиком в строящейся мясорубке.
Человек в этом мире беззащитен, несамостоятелен и тотально одинок. Нет ни друга, с которым мог бы поделиться, ни любимой женщины, которой мог бы довериться, ни потомка, ради которого стоило бы жить. Интересно проследить взаимоотношения героя с женщинами по ходу развития сюжета. Самостоятельные и эмансипированные, они легко мог заткнуть за пояс самого крутого мэна при достижении самой незначительной из своих целей. Или обвести вокруг пальца – что никак не изменит конечный результат. Виртуэлла, имя, которой объясняет все - единственная бескорыстно-преданная женщина героя.
Трагичностью описания окружающего мира «Псих» напоминает романы А.Платонова, мечтавшего, что машинный мир будет милосерднее человеческого. Увы, и эта надежда не оправдалась…
